В Библиотеку →

Перерождение чувства неполноценности в мужской протест и начало невроза

Естественно, наша работа будет неполной, если остановиться только на раскрытии образа неврастеника. Однако это тоже важно, если учесть, что знание данного аспекта представляет собой предостережение для больного. Более трудная часть лечения в моей практике почти всегда переходит в разрешение двух вопросов психологического развития неврастеника и ведет к источникам невроза: чувству неполноценности и мужскому протесту.

А сейчас обратимся к главному вопросу: в силу каких причин неврастеник становится больным? С какого момента невроз становится очевидным? Фрейд уделил этому аспекту меньше всего внимания. Однако известно, что он допускает наличие причины в некой случайности, из-за которой усиливается сдерживание побуждений и приобретает новые очертания старый конфликт психологического свойства. В этом случае определенно теряется всякая ясность. Возможно, последующее обсуждение поможет разрешить данную проблему.

В своей практике я пришел к выводу, что человек, склонный к неврозам и фактически всегда страдающий, на любое проявление пренебрежительного отношения или даже намек на него реагирует резким или привычным нападением. Это определяет время начала невроза. Новые импульсы к сдерживанию чувств имеют случайный характер и под ярко выраженным давлением мужского протеста формируют побуждения к достижению значимости и собственной безопасности.

Случаи из практики о сексуальности (продолжение)

Страхи по поводу женского превосходства

Подобные страхи я хочу продемонстрировать на примере с уже упоминавшимся пациентом. Наш больной вспомнил, как у него впервые возникла дрожь в руках во время игры на скрипке; это произошло в тот момент, когда ему предстояло твердо пообещать жениться на Альбертине, девушке, которую он явно очень любил. Из-за возникшей дрожи он прекратил игру на скрипке. И выясняется следующее. Альбертина была превосходной пианисткой, и он часто подумывал о том, что неплохо бы аккомпанировать ей на скрипке, если только он превзойдет ее в игре на инструменте. А если он женится на ней, возможно, у них будет и совместный концерт, на котором его жена будет определенно выделяться в лучшую сторону. Этот страх преследовал ею всю жизнь: жена, которая во всем может стать выше его.

Я еще не встречал такого неврастеника, который не боялся бы всего этого, пусть даже в самой глубине души. Из литературы мне хотелось бы только напомнить случай, связанный с Гановером, переложенный Александром Виттом; кроме этого, совершенно аналогичный случай, взятый из мемуаров Стендаля. Оба случая демонстрируют нам детские воспоминания женщины, перешагнувшей через дитя. Небылицы о великаншах, которых называли Валькириями, о женщинах, связывающих или истязающих мальчиков и делающих это временами в форме псевдомазохизма; сказки о ведьмах, нимфах, женщинах с мужскими гениталиями, с рыбьим хвостом; или нечто схожее с детским воспоминанием Леонардо да Винчи, - довольно часто встречаются и находят отражение в сходных фантазиях у неврастеника, связанных с рождением ребенка, кастрацией или желанием играть роль девушки. Последнее часто встречается в мягкой форме в виде вопроса: "Что же может чувствовать девушка?"

У нашего больного было подобное воспоминание детства, оно касалось образа служанки, которая была выше его. А это означало: "Женщина сильнее мужчины!" Ранние детские воспоминания, подобно мечте о выборе профессии, всегда содержат в себе личностные наблюдения за жизнью, независимо от того, являются ли эти воспоминания подлинными, вымышленными или переосмысленными (Бирштейн, 1913).

Эта реминисценция детства нашего пациента не была ничем не заглушена и не забыта, однако ее ничто не связывало с его нынешним и прежним психологическим состоянием и таким образом она была лишена значимости. Имела ли здесь место какая-либо причинная связь? Никто не может этого утверждать. История болезни больного показывает, что его воспоминания берут начало в детстве, проведенном с энергичной матерью, которая, будучи вдовой, одна руководила всем своим хозяйством, вполне обходилась без мужа и про которую люди говорили, что она была похожа на мужчину. Мать, баловавшая его, а также, конечно, наказывавшая, определенно была для него недосягаемой.

Когда впоследствии пробудилась его острая тоска по поводу того, что он, будучи слабым ребенком с телосложением девочки, писающий в постель, за что его часто высмеивали и наказывали, должен стать мужчиной; и когда он стал выражать свой мужской протест в мыслях, грезах и в открытом протестующем желании мочиться в постель, - на помощь ему приходили воспоминания о том, как часто во время участия в школьных пьесах он облачался в девичью одежду и как в свой первый школьный день он пошел со своими старшими сестрами в женскую гимназию и как слезно противился пойти в мужскую. К тому же имелись еще и другие усугубляющие мотивы, которые все дальше уводили его в сторону мужского протеста. Его волосяной покров появился поздно, а пенис оказался короче, чем у его ровесников. Он ставил перед собой все более высокие цели, он хотел достигнуть совершенства в невероятных вещах, хотел быть первым в школе, в профессии, пока не встретил Альбертину, превосходство которой испугало его.

	консультация психолога