В Библиотеку →

Действительные трудности начинаются только тогда, когда сны не указывают на очевидное (а это они делают часто, особенно пытаясь предвосхитить будущее). Это не обязательно пророческие сны, а просто предчувствующие, "рекогносцирующие" сновидения. Такие сны содержат предчувствия возможного, их трудно вразумительно объяснить незаинтересованному лицу. Они часто и мне самому непонятны, и тогда я говорю пациенту: "Я не знаю, но попробуйте пройти по этому следу." Как я уже сказал, единственный критерий действенность, причем вовсе не обязательно понимать, откуда она берется.

Особенно это относится к сновидениям, содержащим нечто вроде "бессознательной метафизики" мифологическое мышление "по сходству", причем сны иной раз имеют неслыханно причудливые, озадачивающие формы.

Мне, наверное, возразят: откуда я знаю, что сны содержат "бессознательную метафизику"? Тут мне приходится сознаться: я не знаю, есть ли это в сновидениях. Для этого я слишком мало знаю о снах. Я вижу только их воздействие на пациента. Хочу пояснить это маленьким примером.

В длинном инициальном сновидении одного из моих "нормальных" пациентов основную роль играл факт болезни ребенка сестры сновидца. Это была двухлетняя девочка.

В действительности у ею сестры незадолго до того умер мальчик, но больше никто из ее детей не был болен. Больной ребенок, как содержание сна, казался поначалу непонятным это никак не соответствовало действительности. Между сновидцем и его сестрой не было близких отношений, так что этот образ не носил личного характера. Но потом ему вдруг пришло в голову, что два года назад он начал изучать оккультизм, в ходе чего позднее открыл и психологию. То есть ребенок, видимо, был его Духовным интересом мысль, до которой я сам не додумался бы. Чисто теоретически этот образ сна мог означать все или ничего. Значит ли вообще какаялибо вещь или факт сами по себе чтонибудь? Несомненно лишь то, что толкует, то есть придает значение всегда человек. Именно это существенно для психологии. Представление о патологичности занятий оккультизмом импонировало сновидцу как новая интересная мысль. Это какимто образом подействовало. А раз действует это главное, чем бы оно ни являлось. Такая критическая мысль вызвала определенное изменение установки. Именно незначительные изменения, которые нельзя выдумать, приводят вещи в движение и вот уже застой (по крайней мере, в принципе) преодолен.

Образно выражаясь, в этом примере сон подразумевал, что оккультные штудии сновидца патологичны, и я могу говорить о "бессознательной метафизике", если сновидение наводит пациента на такие мысли.

Но я иду дальше: вместе с пациентом начинаю размышлять над его снами. Я делюсь с ним своими мыслями и мнениями. Я не опасаюсь суггестивных воздействий ведь, как известно, внушить можно лишь то, к чему человек и так уже втайне готов. Нестрашно, если при этом временами попадаешь на ложный путь, при следующей попытке ошибочное вновь отторгается как чужеродное тело. Мне нет нужды доказывать, что мое толкование правильно, это достаточно бесперспективное предприятие. Мне просто нужно вместе с пациентом искать действенное я чуть не поддался искушению сказать действительное.

Поэтому для меня очень важно знать как можно больше о примитивной психологии, мифологии, археологии и сравнительной истории религии, потому что они содержат бесценные аналогии, обогащающие образы фантазий пациентов. Так мы сможем общими усилиями приблизить незначительное на вид к значимому и тем самым существенно увеличить возможность воздействия, Ведь для непосвященного, сделавшего все, что можно в сфере личного и рационального, но так и не достигшего смысла, возможность вступления в иррациональную сферу жизни и переживаний будет очень важна. Благодаря этому изменяются и аспекты обычного и повседневного, у них появляются новые оттенки. В конечном счете многое зависит от того, как мы смотрим на вещи, а не от того, каковы они сами по себе. Мельчайший смысл всегда важнее для жизни, чем самая большая бессмыслица.

Я полагаю, что не преуменьшил риск такого предприятия. Это похоже на строительство моста в никуда. Можно даже иронически возразить и это нередко уже делалось, что при таком подходе врач вместе с пациентом, в сущности, просто фантазирует.

Это возражение не является опровержением, а точно попадает в цель. Я всегда стараюсь фантазировать с пациентом. Ведь я не отношусь к фантазии пренебрежительно. Для меня она, в конечном счете материнская творческая сила мужского духа. Мы не можем стать выше своей фантазии. Конечно, есть пустые, беспомощные, болезненные и бесполезные фантазии, стерильную природу которых немедленно распознает здравый смысл, но дисфункция, как известно, ничего не говорит о функции. Все творения человека порождения творческой фантазии. Как можно пренебрежительно относиться к силе воображения? Да обычно фантазия и не уводит на ложные пути, для этого она слишком глубоко и тесно связана с ядром человеческих и животных инстинктов. Удивительным образом она всегда находит правильный путь. Творческое использование силы воображения вырывает человека из его скованности в "только" (См. Психология и алхимия, ч.1, пр.З. Прим. ред.), возвышая до состояния игрока. А человек, по словам Шиллера, "только там вполне человек, где он играет"3.

Эффект, к которому я стремлюсь добиться душевного состояния, в котором мой пациент начинает экспериментировать со своей сущностью, когда больше нет ничего раз и навсегда данного, безнадежно окаменелого, состояния текучести, изменения и становления. Конечно, я могу рассказать о своей технике только в принципе. Те из моих читателей, кто случайно знаком с моими работами, могут представить себе необходимые параллели. Здесь я хочу лишь подчеркнуть, что мой подход не следует понимать как бесцельный и безудержный. Я придерживаюсь правила никогда не выходить за пределы смысла, заключенного в актуальном моменте, и стремлюсь к тому, чтобы дать пациенту осознать этот смысл по возможности полно, вместе со сверхличностными связями. Ведь принимая происходящее с ним за нечто сугубо индивидуальное, в то время как такое случается со всеми, индивид демонстрирует неверную, чересчур индивидуалистскую установку, исключая себя из человеческого сообщества. Необходимо иметь не только личное сознание настоящего, но и сверхличное сознание, дух которого ощущает историческую непрерывность. Как бы абстрактно это ни звучало, но ведь то, что многие неврозы вызываются фрустрацией религиозных потребностей души (изза детской иллюзии просвещения) тоже факт. Современный психолог должен, наконец понять что речь идет не о догмах и вероисповеданиях, а скорее о религиозной установке, являющейся психической функцией необозримой важности. И как раз для религиозной функции историческая непрерывность обязательна.

Вернувшись к проблеме моей техники, я спрашиваю себя, насколько я воспользовался авторитетом Фрейда при ее создании. Во всяком случае, я научился ей по фрейдовскому методу свободного ассоциирования, так что рассматриваю свою технику как прямое развитие последнего.

	консультация психолога