В Библиотеку →

Часть II.

Психоз и его содержание.

Предисловие.

Небольшая моя статья "Психоз и его содержание", появившаяся в первый раз в издаваемой Фрейдом серии "Schriften zur angewandten Seelenkunde", имела целью дать образованной публике (неспециалистам) понятие о психологической точке зрения современной психиатрии. Примером для этого я выбрал душевную болезнь, известную под именем раннее слабоумие (dementia praecox), или, по Блейлеру, шизофрении. Эта группа психозов - наиболее распространенная по типу заболеваний согласно всем известным психиатрическим статистикам. Правда, многие психиатры хотели бы считать ее распространение более ограниченным и потому применяют к ней другие названия и классификации. Но это с психологической точки зрения бесцельно, ибо важнее знать, что именно представляет собою данная болезнь, чем, как она называется. Описанные мною в этой статье случаи хорошо известны психиатрам как типичные и часто встречающиеся душевные расстройства. Совершенно безразлично, называть их dementia praecox или каким-либо другим именем.

Свою психологическую точку зрения я изложил в статье, научная ценность которой уже оспаривается по самым разнообразным причинам. Поэтому мне особенно приятно, что такой выдающийся психиатр, как Блейлер, в своей обширной монографии вполне признал все существенные взгляды, изложенные в этом моем труде. Мы расходимся с ним, главным образом, по вопросу о том, нужно ли придавать первичное значение психологическому расстройству или считать его результатом органических (анатомических) изменений. Разрешение этого трудного вопроса зависит главным образом от того, представляет ли догмат, господствующий до сего времени в психиатрии: "душевные болезни суть болезни мозга" - непоколебимую истину. Мы знаем, что вопрос этот оказывается совершенно бесплодным, если приписывать ему универсальное значение, ибо нам известны многие несомненно возникшие на психической почве (так называемые истеричные) виды душевного расстройства, справедливо признаваемые функциональными, в отличие от тех органических заболеваний, которые зависят от анатомических изменений, могущих быть доказанными. Органическими следовало бы, собственно, называть лишь те расстройства функций мозга, психологические симптомы которых зависят от несомненно первичного органического (субстратного) заболевания (Substraterkrankung). Но это-то именно и не вполне ясно при раннем слабоумии (dementia praecox). Находят, правда, некоторые анатомические изменения, но мы далеки от того, чтобы вывести из них какие-либо психологические симптомы. Напротив, существуют некоторые положительные данные, устанавливающие функциональный характер шизофрении, по крайней мере в начальной ее стадии; органический характер паранойи и многих параноидальных форм также более чем сомнительный. При таких условиях стоит предложить вопрос, не могут ли нарушения психологических функций вызвать вторичные явления распада. Эта мысль непонятна лишь тому, кто вводит материалистическое предубеждение в образующуюся научную теорию. Такая постановка вопроса зависит не от скрытого, произвольного спиритуализма, а от следующих простых рассуждений: вместо предположения, что наследственное предрасположение или вредная субстанция (Noxe) прямо ведет к болезненному органическому процессу, вызывая таким образом вторичное психическое расстройство, я склоняюсь к тому, что на основании предрасположения, еще неизвестного нам в своей природе, возникает неприноровленная (unangepasste) психологическая функция, развивающаяся в известных случаях до явного умственного расстройства и вызывающая вторичным образом явления органического распада. Это мнение подтверждается тем, что доказательств первичной природы органических расстройств не существует, но есть зато множество доказательств первичной психологической дефектной функции, историю которой иногда возможно проследить до юности больного. С этим вполне сходится и то, что аналитической практике известны случаи возвращения к нормальному состоянию больных, находившихся, так сказать, на границе раннего слабоумия.

Даже при положительных результатах анатомических изысканий или при анатомических симптомах наука не может устранить психологической точки зрения или считать несомненно психологические симптомы не имеющими значения. Если бы рак, например, оказался инфекционной болезнью, то своеобразный процесс роста и дегенерации раковых клеток все же остался бы несомненным фактором, достойным исследования. Но, как сказано выше, соотношение результатов анатомических изысканий и психологической картины заболевания настолько расплывчато, что несомненно стоит тщательно осветить психологическую сторону болезни; до сих пор это было сделано совершенно недостаточно.

В дополнении я постарался обрисовать постановку некоторых новейших психологических задач. Первоначальный реферат повторен в этом втором издании без изменений.

Психоз и его содержание.

Психиатрия - падчерица медицины. Естественнонаучный метод исследований, которым могут пользоваться все иные отделы медицины, является для последней большим преимуществом. Во всякой иной медицинской области мы имеем возможность видеть и осязать исследуемое, применять физический и химический методы изысканий. Микроскоп открывает опасную бациллу; нож хирурга обнажает важнейшие и сокровеннейшие жизненные органы, не останавливаясь перед каким бы то ни было анатомическим препятствием. Психиатрия же, душевная терапевтика, все еще стоит в преддверии точной науки, напрасно изыскивая способы измерений и взвешиваний столь же несомненные, как те, которыми располагает естествознание. Мы давно уже знаем, что предметом психологических исследований является вполне определенный орган - мозг; но для нас важно именно то, что лежит, так сказать, за его пределами, как анатомического фундамента: а именно, душа, то нечто от века неопределимое и неуловимое, постоянно ускользающее от самого осторожного прикосновения.

Было время, когда на душу смотрели как на известного рода субстанцию, олицетворяя все непонятное в природе, считая душевные болезни действием злых духов, душевнобольных - одержимыми, и применяли к ним способ лечения, вытекающий из подобных взглядов. Известно, что эти средневековые понятия и до сих пор находят последователей, открыто их высказывающих. Классическим доказательством этого является, например, изгнание дьявола, с успехом примененное пастором Блумхардтом-старшим в известном случае сестер в Диттусе (Gottlieb in Dittus) . Но к чести средних веков надо сказать, что в раннюю их эпоху можно подметить признаки здравого рационализма. Так, например, уже в XVI веке, в Вюрцбургском госпитале Юлиуса душевнобольных лечили вместе с остальными больными, и лечение это, по дошедшим до нас сведениям, было вполне гуманно. Когда в новейшее время, на заре первых научных догадок, мало-помалу исчезла прежняя варварская персонификация неизвестных сил, то и в понимании душевных болезней произошло изменение в пользу более философско-нравственного взгляда. Вернулись к прежнему мнению, по которому всякое несчастье является местью оскорбленных богов, но облекли его формой, соответствующей современным понятиям. Как болезни тела, во многих случаях, - следствия легкомысленного самоповреждения, так и болезни духа, соответственно прежнему мнению, следствие дурного с нравственной точки зрения поступка, греха. За этим взглядом также скрывается гневающееся божество.

До начала прошлого столетия мнение это было весьма распространено среди немецких психиатров. Но во Франции уже складывались те взгляды, которые затем в течение ста лет держались в психиатрии. Пинель, статуя которого возвышается в Париже перед входом в Сальпетриер, снял оковы с умалишенных, освободив их таким образом от этого символа преступности. Этим он доказал гуманность современных научных понятий. Немногим позднее Эскироль (Esquirol) и Бейль (Bayle) доказали, что известные формы душевных болезней в сравнительно короткий промежуток времени приводят к смерти и что в таких случаях, при вскрытии, в мозгу обнаруживаются известные закономерные изменения. Эскиролъ открыл прогрессивный паралич, называемый в просторечии размягчением мозга - болезнь, всегда соединенную с хроническим воспалительным сморщиванием мозгового вещества. Это послужило основанием догмы, которую можно найти в любом учебнике психиатрии: душевные болезни суть болезни мозга.

Дальнейшим подтверждением этой догмы послужили приблизительно одновременные открытия Галля, который относит частичную потерю способности говорить, т. е. способности психической, к известным повреждениям в области левой нижней лобовой извилины. Этот взгляд оказался впоследствии весьма плодотворным. Нашли, что во многих случаях тяжелое слабоумие или иные сложные душевные заболевания являются следствием опухолей мозга. В конце XIX столетия недавно скончавшийся Вернике открыл в левой височной доле то место, где локализована способность понимания речи. Это открытие составило эпоху. Оно возбудило всеобщие ожидания. Стали надеяться, что в близком будущем явится возможность определить в сером мозговом веществе место всякого душевного качества и всякого рода психической деятельности. Попытки свести элементарные душевные изменения, вызванные психозом, к известным параллельным изменениям в мозгу, стали учащаться. Знаменитый венский психиатр Мейнерт (Meynert) построил целую теорию, по которой изменение снабжения кровью каких-то областей мозговой коры играет главную роль при возникновении психоза. Вернике сделал подобную же, но гораздо более остроумную попытку объяснить анатомически психические расстройства. Вследствие развития этого направления психиатрии в настоящее время каждая психиатрическая больница, как бы мала или отдалена от центра она ни была, имеет свою собственную анатомическую лабораторию с препаратами мозга, который тут же разрезается и окрашивается для исследования под микроскопом. Многочисленные психиатрические журналы наполнены статьями об анатомии, исследованиями о направлении волокон в головном и спинном мозге, о построении и распределении клеточек в мозговой коре, о разнообразных формах их разрушения при различных душевных заболеваниях.

Психиатрия стала считаться последовательницей крайнего материализма, и справедливо, ибо она давно уже занялась изучением органа, орудия, отодвинув на второй план его функцию. Функция стала придатком органа, душа - придатком мозга. В современной душевной терапевтике для души давно уже не имеется места. При величайших успехах в области анатомии мозга мы почти ничего не знаем или менее чем когда-либо знаем о душе как таковой. Современные психиатры поступают как исследователи, желающие разгадать назначение и смысл какой-либо постройки, подвергая минералогическим исследования камни, из которых она воздвигнута. Посмотрим, основываясь на статистике, какие именно и сколько душевнобольных страдают явно выраженными повреждениями мозга.

За последние четыре года мы приняли в Бургхольцли 1325 душевнобольных, т. е. по 331 в год. Из них 9% страдали конструкционными психическими аномалиями (так называют известное врожденное дефектное состояние психики). Из этих 9% четверть, приблизительно, страдает врожденным слабоумием (Imbezillitaet). Тут мы имеем дело с известными изменениями мозга: природным малым его размером, недоразвитием отдельных его долей и водянкой головы. У остальных 3/4 психически дефектных не обнаруживается никаких типических мозговых изменений.

3% наших больных страдают душевным расстройством на почве эпилепсии. Болезнь эта ведет мало-помалу к характерному перерождению мозга, о котором я не стану далее распространяться. Но это перерождение замечается только при очень тяжелой форме эпилепсии, после того, как болезнь эта уже долгое время длилась. Когда же эпилептические припадки появились сравнительно недавно, т. е. всего несколько лет назад, то в мозгу обыкновенно нельзя обнаружить никаких изменений.

17% наших больных страдают прогрессивным параличом и старческим слабоумием. При обеих этих болезнях наблюдаются характерные изменения мозга. При параличе всегда находят интенсивное сморщивание мозга, причем особенно мозговая кора уменьшается почти до половинного своего объема; в особенности лобные доли теряют до 2/3 нормального веса. Подобный же разрушительный процесс наблюдается при старческом слабоумии.

14% принятых в течение года больных страдают отравлениями. Из них по меньшей мере 13% - отравлениями алкогольными. При легких заболеваниях в мозгу обыкновенно не видно никаких изменений; лишь в некоторых особо тяжких случаях констатируют незначительные, большей частью, сморщивания мозговой коры; число их ограничивается несколькими на тысячу принимаемых нами алкоголиков.

6% больных страдают так называемым маниакально-депрессивным помешательством, включающим манию и меланхолию. Сущность этой болезни легко понятна и неспециалисту. Меланхолия есть состояние ненормальной грусти, при которой ни ум, ни память не повреждены. Мания, напротив, проявляется обыкновенно ненормальной веселостью и суетливостью, но также без глубокого нарушения деятельности интеллекта и памяти. И при этой болезни в мозгу не обнаруживается никаких анатомических изменений.

	консультация психолога