Общая идея о Христе-Спасителе относится к всемирной и дохристианской теме героя-избавителя, который, будучи съеден чудовищем, появляется чудесным образом опять, победив проглотившее его чудище. Когда и где появилась эта идея, никто не знает. Мы даже не знаем, как подступиться к этой проблеме. Очевидно одно; каждое поколение, судя по всему, воспринимает эту тему как предание, дошедшее от прадедов. Таким образом, мы смело можем предположить, что "начало" было заложено в те времена, когда человек не осознавал, что у него есть миф о герое, то есть тогда, когда он еще не мог сознательно размышлять о том, что произносит вслух. Фигура героя это архетип, существующий с незапамятных времен. Появление архетипов у детей имеет особенно важное значение, поскольку в этих случаях, как правило, больше уверенности в отсутствии прямого доступа ребенка к той или иной теме. В данном случае семья девочки была лишь поверхностно знакома с христианской традицией. Христианские мотивы можно, конечно, представить идеями о Боге, ангелах, Небесах, Преисподней и силах зла. Но манера, в которой они преподнесены у девочки, указывает на абсолютно не христианское их происхождение. Возьмем первый сон о Боге, предстающем в облике четырех божеств, приходящих из "четырех углов". Что это за углы? Ведь сон не упоминает ни о какой комнате. Да комната и не вписалась бы в картину по всей видимости космического масштаба с участием самого Вседержителя. Четверичность сама по себе довольно странна как идея, хотя и играет большую роль во многих религиях и философских системах. У христиан ее превосходит понятие Троицы, известное, надо признать, той девчушке. Но много ли сегодня найдется таких обычных бюргерских семей, в которых слышали хоть что-то о божественной четверичности? Эта идея была одно время довольно известна среди средневековых адептов алхимии. Однако уже в начале XVIII века она сошла на нет и по меньшей мере два столетия находилась в полнейшем забвении. Откуда в таком случае могла подобрать ее девочка? Из видения Иезекииля? Но в христианстве не тождественны Бог и херувим. Тот же вопрос можно было бы задать и по поводу рогатого змея. Да, в Библии упоминаются многие звери с рогами в Книге Откровений, например. Однако все они, судя по всему, четвероноги, хотя их повелителем является дракон, что по-гречески (Drakon) также означает змею. В работах алхимиков XVI века встречается рогатый змей, называемый quadricornutus serpens (четырехрогий змей). Он символизирует планету Меркурий и противопоставляется христианской Троице. Но это весьма шаткое свидетельство. Насколько мне удалось проверить, лишь один автор упоминает об этом, и девочка никак не могла его прочесть. Во втором сне появляется явно не христианская идея общепринятые ценности, перевернутые с ног на голову: языческие пляски в раю и благодеяния ангелов в аду. Эта символика предполагает относительность моральных ценностей. Как ребенок мог подступиться к такой революционной мысли, достойной гения Ницше? Эти вопросы заставляют задать еще один: в чем компенсаторное значение этих снов? Ведь девочка несомненно придавала им значение, раз подарила отцу на Рождество. Если бы такие сны приснились какому-нибудь первобытному шаману, то было бы логично предположить, что это вариации размышлений о смерти, возрождении или восстановлении, о происхождении мира, создании человека и относительности ценностей. Однако пытаться истолковать их с позиций личного опыта было бы безнадежно трудным делом. Бесспорно, эти сны передают "коллективные образы", сходные отчасти с тем, чему обучали юношей в первобытных племенах перед их посвящением в мужчины. Тогда им говорили о боге или божествах, или о животном "основателе племени", о том, как они создали мир и человека, а также о конце мира и значении смерти. Практикуются ли у нас, христиан, аналогичные поучения молодых? В годы юности да. Но многие люди опять начинают размышлять о подобных вещах в старости, незадолго до смерти. Получилось так, что та девочка находилась одновременно в двух указанных ситуациях: она приближалась к половой зрелости и... к концу своей жизни. В символике ее сновидений почти ничто не указывало на приближение нормальной взрослой жизни, но было предостаточно намеков на разрушение и восстановление. Когда я впервые прочел их, меня охватило жуткое ощущение несчастья. Ведь эти символы указывали на совершенно особый характер компенсирования, которого никак нельзя было ожидать у девочки такого возраста. Сны открывали неожиданную и довольно жутковатую сторону жизни и смерти. Было бы понятно, если бы нечто подобное приснилось пожилому человеку, оглядывающемуся на прожитую жизнь, но не ребенку, у которого все еще впереди. От этих снов веяло не радостью переполненной чувствами юности, а ощущением подступившей старости, когда жизнь воспринимается как "скоротечный сон", как гласит древнеримское изречение. Ибо жизнь этого ребенка была похожа на ver sacrum vovеndum (обет жертвы весенней), как сказал известный поэт древнего Рима. Практика показывает, что невидимо приближающаяся смерть отбрасывает adumbratio (тень предваряющую) на жизнь и сны жертвы. Даже алтарь в христианских церквях символизирует, с одной стороны, захоронение, а с другой место возрождения, то есть трансформацию смерти в жизнь вечную. Вот такие идеи пришли ребенку во сне. Они явились как бы кратким курсом подготовки к смерти, состоящим из коротких историй наподобие тех, что сообщались в первобытных племенах юношам при инициации, или дзенбуддистских коанов. По содержанию они отличались от ортодоксальной христианской доктрины, более походя на древние представления первобытных людей. Создавалось впечатление, что они возникли на обочине исторического процесса в давно забытых психических источниках, питающих с незапамятных времен философские и религиозные размышления о жизни и смерти. Это выглядело, как если бы события будущего отбрасывали тень в настоящее, пробуждая у ребенка обычно не дающие о себе знать характерные мысли, описывающие или сопровождающие приближение фатального исхода. Хотя специфическая форма их проявления у каждого человека индивидуальна, они всегда соответствуют одной общей схеме, которая является коллективным созданием. Они встречаются повсеместно и во все времена, подобно тому, как инстинкты у животных от вида к виду сильно изменяются, но служат одним и тем же общим целям. Мы не считаем, что каждое вновь рожденное животное создает или приобретает свои инстинкты в индивидуальном порядке. Следовательно, мы не должны полагать, что и человек, родившись, начинает изобретать заново человеческий образ действий. Как и инстинкты, схемы коллективной мысли являются по отношению к человеческому разуму врожденными и унаследованными. И действуют они при возникновении соответствующих обстоятельств более или менее одинаковым образом у всех нас. Эмоциональные проявления, к которым относятся и мыслительные схемы, узнаваемо идентичны повсюду. Мы можем распознать их и у животных, которые понимают друг друга в этом отношении, даже если принадлежат к различным видам. А насекомые с их способностью к сложным функциям симбиоза? Большинство из них не знает своих родителей, у них нет никого, кто мог бы обучить их. Зачем же допускать, что человек единственное существо, лишенное специфических инстинктов, или что его психика лишена каких бы то ни было следов эволюционного развития? Разумеется, если отождествлять психику и сознание, то легко можно прийти к ошибочной идее, что человек приходит в мир с незаполненной психикой, а в последующие годы она лишь аккумулирует личные опыт и впечатления. Но психика больше, чем сознание. У зверей сознания мало, но многие импульсы и реакции указывают на наличие психики; первобытные люди делают многое неосмысленно, не понимая значения своих действий. Многие образованные люди не представляют подлинного значения рождественской елки или пасхального яйца. То есть, они что-то делают, не зная зачем. Я склонен считать, что испокон веков люди что-то делали, чем-то занимались, и лишь спустя долгое время кто-то задался вопросом: зачем все это делается? Врач-психотерапевт постоянно имеет дело с пациентами, которые в других ситуациях вполне разумны, но в клинике ведут себя весьма специфически. Их действия непредсказуемы, а сами они не имеют ни малейшего понятия о том, что делают или говорят. Их как будто внезапно охватывает необъяснимое состояние неблагоразумия. Снаружи кажется, что такие реакции и импульсы имеют глубоко личностную природу. В действительности же они направляются предопределенной и всегда готовой к действию системой инстинктов, свойственных именно человеку. Характерные мысли, всеми понимаемые жесты, многие позы следуют шаблонам, сложившимся задолго до обретения человеком способности к рассудочному мышлению. Можно даже предположить, что первоначально способность человека к размышлению возникла благодаря болезненному переживанию какого-то сильного эмоционального потрясения. Возьмем как пример бушмена, который, разъярившись до исступления от неудачной рыбалки, сворачивает шею своему любимому и единственному сыну. Глядя затем на бездыханное тельце в своих руках, он понимает, что совершил непоправимое, и его охватывает безмерная горечь утраты. Теперь эта боль запомнится ему навсегда. Мы не можем узнать, действительно ли такого рода переживания были первопричиной развития человеческого сознания. Но не вызывает сомнений, что переживание подобного шока часто необходимо, чтобы человек очнулся и начал обращать внимание на то, что он делает. Широко известен случай, происшедший в XIII веке с испанским дворянином Раймондом Луллием. После долгих усилий ему наконец удалось добиться тайного рандеву с дамой своего сердца. Она молча приспустила платье и показала ему грудь, обезображенную раком. Испытанное потрясение переменило жизнь идальго он стал известным теологом и одним из известнейших миссионеров христианства. В подобных случаях резких перемен часто обнаруживается, что это результат долгой работы архетипа с подсознанием, искусно выстроившего цепочку обстоятельств, обусловивших кризисную ситуацию. Подобные свидетельства показывают, что архетипы не просто устоявшиеся шаблоны мышления. Нет, это динамичные явления, проявляющиеся в форме импульсов столь же спонтанных, как и инстинкты. Иногда приходят такие сны, видения или мысли, причину появления которых не удастся найти при самом тщательном поиске. Это не значит, что ее не существует. Она есть, но из-за удаленности или расплывчатости распознать ее невозможно, В таких случаях надо подождать, либо пока сон и его значение не будут достаточно растолкованы, либо пока не произойдет какое-то событие, проясняющее сон. В момент сна это событие может еще не наступить. Однако подсознание и его сны так же часто заняты будущим и его возможностями, как и сознание. Ранее было широко распространено поверье, что главная роль сновидений это предсказание будущего. В древности и в средние века сны использовались для медицинских прогнозов. Я могу подтвердить на примере нынешних сновидений достоверность прогноза (или предвидения), содержавшегося в сновидении, о котором упоминает Артемидор из Далтиса (второй век после Р.Х.): одному человеку приснилось, что он видит гибель отца в огне пожара, охватившего дом. Некоторое время спустя он сам умер от phlegmone (огонь, жар), что, по-моему, было пневмонией. Так случилось, что мой коллега заболел однажды смертельно опасной гангренозной лихорадкой фактически флегмоной. Его бывшему пациенту, ничего не знавшему о характере болезни своего врача, приснился сон. будто врач умирает в сильном огне. В это время тот врач лег на обследование, болезнь только начиналась. Пациент знал лишь, что врач его заболел и лег в больницу. Через три недели несчастный скончался. Этот пример показывает, что сны могут предварять или прогнозировать события. Это надо учитывать любому, кто пытается толковать сновидения, особенно когда сон имеет ярко выраженный подтекст, не находящий объяснения в окружающей действительности. Обычно такие сны появляются ни с того ни с сего, вдруг, и вы гадаете, с чего бы это. Конечно, если бы знать его скрытый смысл, то понятна была бы и причина его возникновения. Все дело в том, что лишь сознание пребывает еще в неведении, подсознание же, судя по всему, уже в курсе и сделало свои выводы, которые и отобразились в сновидении. Вообще складывается впечатление, что подсознание способно анализировать факты и строить на этой основе умозаключения в такой же степени, как и сознание. Более того, в определенных случаях обработка фактов и предвидение конечного результата становится возможным благодаря, а не вопреки отсутствию осознанной информации о них. Однако, насколько можно судить по сновидениям, подсознание мыслит инстинктивно. Это важная особенность. Логический анализ является прерогативой сознания мы делаем наш выбор, исходя из здравого смысла и имеющихся знаний. Действия же подсознания, похоже, направляются главным образом инстинктивными импульсами, представленными соответствующими образными мыслями, то есть архетипами. Если попросить врача описать ход болезни, он применит рациональные понятия, такие как "инфекция" или "озноб". Сон более поэтичен. Он представит страдающее от болезни тело как дом, а высокую температуру как огонь, его пожирающий.
|