В Библиотеку →

Смысл этих событий ясен, хотя можно и пропустить что-то невзначай при таком количестве зашифрованных и меняющихся образов. Похоже, мы сталкиваемся здесь с процессом возрождения более духовной личности, которая, подобно ребенку, получает крещение на открытом воздухе. Тем временем она спасает ребенка повзрослее, являющегося некоторым образом ее собственным эго в наиболее болезненный период детства. Она помогает ему миновать омуты в реке, что говорит о ее боязни оказаться парализованной ощущением вины, если она слишком отойдет от принятых в ее семье религиозных убеждений. Здесь важно отсутствие религиозной символики. Все в руках природы; нет никаких сомнений в том, что мы находимся во владениях пастыря Орфея, а не в царстве восставшего из мертвых Христа.

За этим последовал сон, приведший ее в церковь, напоминающую церковь в Аззиси с фресками Джотто, изображающими Святого Франциска. Здесь ей было более уютно, чем в других церквях, поскольку Святой Франциск, как и Орфей, являлся дитем природы, только верующим. Это оживило ее воспоминания об обращении в новую веру, что было так болезненно, но теперь она полагала, что сможет отнестись к этим чувствам с радостью, вдохновленная светом природы.

Эта серия сновидений завершилась эпизодом, отдаленно напоминающим культ Диониса. (Можно сказать, это было напоминание о том, что даже Орфей может временами несколько удаляться от плодотворящей силы животного-бога в человеке). Ей снилось, что она ведет за руку белокурую девочку. "Мы с удовольствием участвуем в празднике вместе с солнцем, лесом и цветами вокруг. У ребенка в руке белый цветок, девочка кладет его на голову черному быку. Бык тоже участвует в торжестве и наряжен по-праздничному". Упоминание о быке воскрешает в памяти древние ритуалы празднества в честь Диониса, на которых бог изображался в маске быка.

Но сон на этом не заканчивается. Женщина добавляет "Некоторое время спустя быка пронзает золотая стрела". Итак, помимо дионисийского возникает другой дохристианский обряд, в котором бык тоже играет символическую роль. Персидский бог солнца Митра приносит быка в жертву. Он, как и Орфей, символизирует стремление к духовной жизни, одерживающей верх над примитивными животными вожделениями человека и приносящей чувство умиротворения после церемонии посвящения.

Совокупность этих образов подтверждает еще и часто встречающуюся в подобных видениях или в последовательно продолжающих друг друга снах мысль о том, что не бывает полного покоя или передышки. В своих религиозных поисках современные люди, особенно живущие в западных, обращенных в христианство обществах, до сих пор находятся во власти древних традиций веры, борющихся внутри их за превосходство. Это конфликт языческих и христианских верований, или, можно сказать иначе, возрождения и воскрешения.

Подсказку к решению этой дилеммы можно обнаружить в первом сне женщины в одном любопытном образе, символику которого легко упустить из виду. В могильном склепе она видела перед глазами красные кресты на золотых дисках. При последующем разборе на сеансах психоанализа стало ясно, что она вот-вот должна была пережить глубокую психическую трансформацию и перейти от ощущения смерти к новой стадии жизни. Можно предположить, следовательно, что этот образ, явившийся в момент глубокого отчаяния, должен в какой-то степени предвещать се будущую религиозную ориентацию. При дальнейшей работе с ней появились основания считать красные кресты олицетворением ее верности христианству, а золотые диски символом ее приверженности дохристианским мистериальным культам. Сновидение сообщало ей, что она должна примирить эти христианские и языческие элементы в предстоящей новой жизни.

И последнее, не менее важное наблюдение относительно древних ритуалов и их связи с христианством. В элевсинских мистериях (посвященных поклонению богиням плодородия Деметре и Персефоне) обряд инициации не только отвечал стремлению к более насыщенной жизни, но использовался и для приготовления к смерти, словно требовавшей сперва пройти через аналогичный ритуал посвящения.

На погребальной урне, найденной в древней римской могиле рядом с колумбарием на Эсквилинском холме, виден четкий барельеф, изображающий сцены заключительного этапа инициации, во время которого новичок допускается к беседе с богинями. Остальная часть рисунка посвящена двум подготовительным церемониям очищения: закланию "мистического поросенка" и мистической версии священного бракосочетания. Суть знаки подготовки к смерти, но без прощального оплакивания. Это исподволь указывает на присущую более поздним, особенно орфическим, мистериям черту: они наделяли смерть элементами бессмертия. Христианство пошло еще дальше. Оно пообещало больше, чем бессмертие (которое на языке древних циклических мистерий могло означать просто перевоплощение) вечную жизнь на небесах для правоверных.

Итак, в современной жизни мы вновь видим тенденцию к повторению старых схем. Те, кто хочет научиться встречать смерть, должны как следует освоить урок прошлого, который гласит: смерть это таинство, к ней следует готовиться с тем же настроением покорности и смирения, с которым, как мы уже узнали, надо готовиться к жизни.

	консультация психолога