 |
|
|
||||||||||||||
|
|
|
|
|||||||||||||
|
|
|
||||||||||||||
|
Психическое лечение Невралгии тройничного нерва Среди невротических явлений, затрудняющих жизнь или служащих поводом к отстранению от какой бы то ни было деятельности и соответственно к исключению в значительной мере любых требований общества, большое место занимают болевые ощущения. Их интенсивность, а зачастую локализация и оценка больным всегда созвучны цели, которую необходимо разгадать врачу. С одной стороны, локальная органическая неполноценность (сколиозы, аномалии зрения, повышенная чув-ствительность кожи, плоскостопие и т. д.) и, с другой стороны, аранжировка болей, например, в результате заглатывания воздуха, в таких случаях, как правило, позволяют констатировать и вскрывать избирательное влияние невроза и его аффектов. Вместе с тем индивидуально-психологический метод имеет свои строгие показания и, пожалуй, больше, чем любой другой метод, нуждается в точном разграничении области применения. То, что он предназначен для лечения психогенных заболеваний, дополнительных пояснений не требует. Однако способность к психической переработке может быть нарушена не только из-за интеллектуальных расстройств пациента, но и в результате потери рассудка, слабоумия, делириев. В какой мере под-властны влиянию психозы - этот вопрос по-прежнему остается сегодня открытым. Тем не менее они, несомненно, доступны анализу, обнаруживают такие же главные линии, что и неврозы, и могут оказать ценную помощь в изучении ненормальных психических состояний. То, что возможны улучшения и даже излечение благодаря большим усилиям специалистов в области индивидуальной психологии, занимающихся лечением психозов, которые еще не успели привести к разрушению психики, я могу утверждать, основываясь на собственном опыте. Чтобы возможности индивидуально-психологического метода были реализованы полностью, прежде всего следует иметь дело с заболеваниями, психогенная природа которых не вызывает сомнений. Что касается типичных психоневрозов, неврастении, истерии и неврозов навязчивых состояний, то убежденность науки в их психогенной природе утвердилась настолько, что возражения выдвигаются с опаской и лишь с одной стороны. В таком случае выделяют только конституциональный фактор и все явления (как функциональные, так и психические нарушения) пытаются подвести под точку зрения о врожденной дегенерации, не замечая перехода из органической неполноценности в невротическую психику. Я давно уже показал, что такой переход не является обязательным и что другие переходы ведут к гениальности, преступлению, самоубийству и психозу . В этой и других работах я пришел к выводу, что если врожденная неполноценность системы желез и органов влияет на психику, т. е. если она вызывает у наследственно отягощенного ребенка чувство неполноценности по отношению к своему окружению, то она является причиной невротической диспозиции . В соответствии с этим решающее значение имеет ситуация ребенка и его личная, то есть подчиненная детским заблуждениям, оценка своей позиции. При более обстоятельном исследовании неврозы предстают перед нами в качестве позиционных, а не диспозиционных заболеваний. Так, внешние признаки дегенерации, если только они служат причиной обезображиваний и уродств или являются внешними сигналами скрытой от глаз органической неполноценности - уродливые уши с врожденными аномалиями слуха, цветовая слепота, астигматизм или другие аномалии рефракции, косоглазие и т. д., помимо своих объективных симптомов вызывают в душе ребенка чувство неполноценности и неуверенности в себе. Такое же воздействие оказывают и другие неполноценные органы, особенно если они не угрожают жизни и в целом не препятствуют психическому развитию. Рахит может затормозить рост тела, стать причиной бросающегося в глаза малого роста и неуклюжести; рахитические деформации, плоскостопие, Х- или О-образные ноги, сколиоз и т. д., могут сказаться как на подвижности, так и на самооценке ребенка. Нарушение функций надпочечников, щитовидной железы, тимуса, гипофиза, внутренних половых органов, особенно их легкие врожденные формы, симптомы которых зачастую вызывают скорее неприязнь со стороны окружающих, чем подвергаются соответствующему лечению, препятствуют не только органическому, но прежде всего психическому развитию, вызывая и поддерживая чувства пренебрежения и неполноценности. Так, пагубное и в том и в другом направлении действие оказывает также экссудативный диатез, лимфатико-тимический статус и астенический хабитус , а также гидроцефалия и легкие формы слабоумия. Врожденная неполноценность мочеполового и пищева-рительного аппарата наряду с объективными симптомами вызывает субъективное чувство неполноценности, нередко окольным путем через детский энуретический недуг или в связи с тем, что физические затруднения, боязнь наказания и боли зачастую требуют чрезвычайной осторожности во время еды, питья и сна . Подобного рода рассуждения и доказательства, касающиеся объективных и субъективных иррадиации органической неполноценности, представляются мне крайне важными, поскольку они демонстрируют, как под влиянием врожденной органической неполноценности возникают невротические симптомы и прежде всего невротические черты характера, а также служат доказательствами двойственной роли конституциональной органической неполноценности и первичных психогенных факторов как источников невроза. Основа этих напряженных отношений между органическим и психическим достаточно очевидна: она заключается в относительной по сравнению со взрослым органической неполноценности ребенка, даже здорового, которая вызывает у него (пусть даже в более приемлемой степени) чувства неполноценности и неуверенности в себе, перерастающие (при явной абсолютной органической неполноценности, особенно постоянной) в невыносимое чувство неполноценности, которое я наблюдал у большинства невротиков. В нашей культуре ребенок всегда стремится казаться взрослым и фантазирует и мечтает как раз о таких достижениях, которых ему по своей природе трудно добиться. Ему хочется все увидеть, если он близорук, все услышать, если у него аномалии слуха, все время разговаривать, если у него дефекты речи или заикание, и он все хочет понюхать, если врожденные наросты на слизистой оболочке, искривления носовой перегородки или аденоидные разрастания препятствуют обонянию . Честолюбие неуклюжих детей, испытывающих затруднения в движениях, всю жизнь будет проявляться в том, чтобы всегда и во всем быть на первом месте, равно как и у тех, кто родился в семье вторым, и у последышей. Кто уже ребенком оставил надежды стать ловким, всегда будет мучиться страхом опоздать и по любому поводу будет спешить и гнаться, и вся его жизнь неизбежно будет проходить словно в бегах. Желание летать чаще всего возникает у тех детей, которые испытывали большие трудности уже при совершении прыжков. Это противоречие органических дефектов с желаниями, фантазиями и грезами, то есть компенсаторными психическими стремлениями, является настолько принципиальным, что из него можно вывести основной психологический закон о диалектическом превращении органической неполноценности через субъективное чувство неполноценности во внутреннее стремление к компенсации и сверхкомпенсации. Однако следует помнить об одном "но": речь идет не о законе природы, а об общем, напрашивающемся совращении человеческого духа. Следы этого диалектического превращения отчетливо видны во внешних манерах поведения и во внутренней психологической установке ребенка, предрасположенного к неврозу, уже в чрезвычайно раннем возрасте. Его поведение, каким бы разным оно ни было в каждом отдельном случае, позволяет понять, что он стремится быть "на вершине" во всех проявлениях своей жизни. Честолюбие, тщеславие, желание во всем разобраться, всегда участвовать в разговоре, превосходить всех в физической силе, красоте, одежде, быть первым в семье, в школе, привлекать к себе внимание хорошими и дурными поступками - все это характерно для первых фаз его ненормального развития. Легко пробиваются на поверхность чувства неполноценности и неуверенности в себе, выражающиеся в боязливости и нерешительности, которые могут затем закрепиться в виде невротических черт характера. При этом ребенок руководствуется тенденцией, во многом сходной с честолюбием: меня нельзя оставлять одного, кто-нибудь (отец, мать) должен мне помогать, со мной нужно быть дружелюбным, ласковым (надо добавить: ведь я слаб, неполноценен). И эта тенденция становится лейт-мотивом его душевных побуждений. Постоянно распаленная гиперчувствительность, недоверие и жалостливость "следят" за тем, чтобы не допустить обиды и нанесения ущерба. Порой ребенок становится крайне осторожным, подозрительным, зондирует любые возможности ущемления своих интересов с явным намерением от него защититься. При этом он прибегает к разным способам - активному вмешательству, позитивным достижениям, присутствию духа, находчивости или же опирается на более сильного, пробуждает сострадание и симпатию, выпячивает какой-либо недуг, вызывает или симулирует болезнь, обмороки и желание умереть, которое может доходить до импульсов к самоубийству, всякий раз преследуя цель вызвать к себе сострадание или отомстить за причиненный вред. Чувства ненависти и мести тоже становятся распаленными. Раздражительность и садистские наклонности, тяга к запретным действиям и постоянное расстройство планов воспитателей из-за безразличия, лени и упрямства - все это характеризует ребенка, предрасположенного к неврозу, в его сопротивлении против мнимого или действительного подавления. Всякий раз, когда их заставляют поесть, умыться, одеться, почистить зубы, лечь спать и учить уроки, такие дети устраивают склоку, сопротивляются уговорам сходить в уборную. Или аранжируют приступы рвоты, когда их заставляют обедать или идти в школу; пачкаются мочей и калом, аранжируют энурез, чтобы ими занимались даже ночью, не оставляли спать одних; разнообразные нарушения сна, чтобы спровоцировать доказательства любви, улечься в родительскую постель. Короче говоря, чтобы благодаря своему упрямству или состраданию окружающих заставить остальных с собой считаться. Чаще всего эти факты лежат на поверхности и находятся в полном согласии между собой, независимо от того, получены ли они из анализа жизни или характерологических особенностей ребенка, предрасположенного к неврозам, или из анамнеза невротика, или в результате прояснения динамики его симптомов. Порой, однако, приходится иметь дело с внешне "примерными детьми", демонстрирующими удивительное послушание. Тем не менее при случае они тоже выдают себя в непонятных приступах ярости или же на верный след наводят их повышенная чувствительность, постоянная обидчивость, плаксивость или боли, не подтвержденные объективными данными (головные боли, боли в животе, в ногах, мигрени, чрезмерные жалобы на жару, холод, усталость). И тогда становится совершенно ясным, что послушание, скромность, постоянная готовность повиноваться являются всего лишь целесообразными средствами для того, чтобы заставить других считаться с собой и получать вознаграждения, доказательства любви, абсолютно так же, как это удалось мне показать в динамике мазохизма у невротика . Я должен упомянуть еще об одном роде явлений, встречающихся у детей, предрасположенных к нервным заболеваниям, которые тесно примыкают к тем, что описаны мною ранее. Все они выдают у них стремление вызвать раздражение у воспитателя, упорно занимаясь посторонними делами и мешая ему, и тем самым обратить на себя внимание, пусть даже проявляющееся в негодовании. К их числу относятся наклонности, содержащие элемент наигранности, например: прикидываться глухим, слепым, хромым, немым, неловким, забывчивым, сумасшедшим, заикой, гримасничать, падать, пачкаться. У детей с нормальной предрасположенностью тоже бывают такие приступы. Но чтобы эти шутки и "дурачества" закрепились и использовались больше обычного, необходимы болезненное честолюбие, упрямство и стремление к признанию нервно предрасположенного ребенка. Такие дети могут со злым или садистским умыслом (правда, иногда для того, чтобы избавиться от тиранического гнета) зафиксировать и постоянно использовать когда-то пережитые или увиденные болезненные симптомы или дурные привычки (хрипоту, кашель, грызение ногтей, ковыряние в носу, сосание пальца, заглатывание воздуха, прикосновение к гениталиям, к заднему проходу и т. д.). В этих же целях для достижения позитивного эффекта (чтобы ребенку не оставаться в одиночестве, чтобы его не оставляли одного, чтобы за ним ухаживали) могут закрепляться и использоваться также робость и страх. При этом определенную роль играет использование соответствующего неполноценного органа, как это показано мною в "Исследованиях". Из всех этих особенностей нервно предрасположенного ребенка следуют переходы к симптомам неврозов навязчивых состояний, травматических неврозов и истерии, неврастении, конвульсивного тика, невроза страха, к фобиям и внешне моносимптоматическим функциональным неврозам (заиканию, запорам, психической импотенции и т. д.), которые я рассматриваю в целом в качестве единого психоневроза. То, что из этих явлений усваивается в детском возрасте, без полного осмысления, вследствие рефлекторной установки, чтобы найти линии наименьшего сопротивления для проявления распаленного агрессивного влечения, в дальнейшем становится шаблоном, правда, как правило, имеющим над собой надстройку и в значительной степени преобразованным в невротическом симп-томе. Какова здесь роль повышенной суггестивности (Шарко, Штрюмпель), гипноидного состояния (Брейер), галлюцинаторного характера невротической психики (Адлер), т. е. вчувствования, обсудить этот вопрос подробно здесь не представляется возможным. Несомненно то, что и отдельный приступ, и непрерывные невротические симптомы, и не исчезающие невротические черты характера одинаково возникают под влиянием выявленной инфантильной установки, ставшей ненормальной благодаря детским фантазиям-желаниям, заблуждениям и ложным оценкам. Вместе с тем фантазии-желания ребенка отнюдь не имеют только лишь платоническое значение, а являются выражением психического импульса, безоговорочно диктующего установку и, следовательно, поступки ребенка. Интенсивность импульса бывает различной, однако у нервно предрасположенных детей, компенсируя их повышенное чувство неполноценности, она возрастает до безграничных размеров. В ходе исследования прежде всего обнаруживаются воспоминания о событиях (инфантильных переживаниях, травмах), во время которых ребенок занимал определенное положение. В "Агрессивном влечении" я уже указывал, что значение инфантильного переживания следует сводить к тому, чтобы сделать очевидными имеющиеся в нем (в виде желания и его торможения) сильное влечение и его рамки, и далее, что столкновение с внешним миром, будь то в форме (там: вследствие) негативного эмоционального опыта, будь то вследствие распространения желания на запрещенные культурой вещи, при органической неполноценности становится неизбежным и влечет за собой метаморфозу влечения. Более сильное распространение влечения у нервно предрасположенного ребенка диалектически вытекает из его чувства неполноценности; стремление к преодолению слабости, жажда триумфа отчетливо проявляются в сновидениях и желаниях-фантазиях, а установка на роль героя является попыткой компенсации. В этом глубоком невротическом наслоении анализ вскрывает также желания и побуждения, иногда имеющие инцестуозный характер, но вместе с тем и желания и сексуальные действия по отношению к лицам, которые не входят в круг семьи. Такие наблюдения (которые были неизвестны детской психологии до невероятного фрейдовского анализа, бесцеремонным образом положившего конец представлениям о невинной чистоте ребенка) становятся понятными, если вспомнить о безудержном распространении влечения, о компенсаторном противовесе чувству неполноценности у нервно предрасположенного ребенка. Подобное распадение влечений проявляется не только в сексу-альной, но и в других сферах. Всем известны чревоугодие, чрезмерное желание быть в центре внимания, страсть к непристойностям, садистские и преступные наклонности, властолюбие, своенравие, несдержанность или ненасытная страсть к чтению книг и экстраординарные попытки как-нибудь отличиться. Все эти тенденции станут совершенно ясными только в том случае, если удастся понять и постичь смысл пробужденного в раннем возрасте властолюбия и его проявлений, понять, что в детском бунте обуздать влечения невозможно. Их смысл таков: я хочу быть мужчиной. И у мальчиков и у девочек, особенно у нервно предрасположенных детей, он заявляет о себе в столь резкой форме, что невольно закрадывается подозрение, что эта тенденция возникла как противовес вызывающему отрицательные эмоции ощущению своей немужественности. Невротическая психика и в самом деле оказывается в плену этой динамики, описанной мною в виде психического гермафродитизма с последующим мужским протестом . Вместе с закреплением чувства неполноценности у нервно предрасположенных детей, побуждающего к компенсаторному распадению влечений, начинается своеобразное развитие психики, которое выливается в чрезмерный мужской протест. Эти психические процессы побуждают к формированию ненормальной установки невротика по отношению к миру и еще больше заостряют черты характера, подобные тем, которые сами по себе не могут быть выведены ни из полового влечения, ни из влечений "Я" и в конечном счете проявляются у невротика в виде идеи величия, как правило, изменяя и сдерживая сексуальное влечение и зачастую противореча инстинкту самосохранения.
|
|
||||||||||||||