В Библиотеку →

Форма и содержание невротической ориентации рождаются из впечатлений ребенка, который чувствует себя обиженным. Эти впечатления, неизбежно возникающие из изначального чувства неполноценности, вызывают агрессивную позицию в жизни, цель которой - преодоление одной большой неуверенности. В этой агрессивной позиции находят свое место все попытки ребенка, которые обещают повышение его личностного чувства: удачные попытки, подстрекающие к их повторению; неудачные, служащие отпугивающим Memento; тенденции, подготавливающие защитную конечную цель, которые получились из назойливых органических недостатков или душевного гнета и которые переходят в сумму психических готовностей, и тенденции, перенятые у других людей. Все проявления невроза происходят из этих подготовительных средств, которые устремлены к конечной цели - к превосходству. Это умственные установки, всегда готовые вести борьбу за личностное чувство; они повинуются команде управляющей фикции, которая с их помощью старается осуществиться из этих реакций, подготовленных в детстве. В развитом неврозе фикция разжигает все эти установки, которые сами по себе тоже принимают вид конечных целей. Страх, который раньше должен был защищать - страх одиночества, унижения, страх почувствовать свою малость, - гипостазируется', навязчивая, изначально фиктивная попытка сделать высокомерный вид, умножая бессмысленные трудности, становится самостоятельной; в обмороках, параличах, истерических болях и функциональных нарушениях символически представлен псевдомазохистский способ пациента проявить себя или избежать принятия пугающего решения. Большое значение неуверенности в жизни невротика, как я ее понял и описал, вынуждает к такого рода усилению готовности, что изначально незначительные явления функционального порядка претерпевают поразительное развитие, как только этого требует внутренняя необходимость. Всегда налицо исключающая тенденция - действовать по облегченному варианту.

Из-за чувства неуверенности взгляд невротика направляется еще дальше в будущее. Жизнь в настоящем кажется ему только подготовкой, приобретением навыков. Это обстоятельство стимулирует его фантазию и способствует его отчуждению от реального мира. Как и религиозные люди, он - не от мира сего, и так же, как они, не может оторваться от своего божества - возвышения личностного чувства. Из этой сущности, отвлеченной от действительности, неизбежно возникает множество общих черт характера. Прежде всего - великое почитание средств, служащих его фикции. Невротик позаботится о своем тщательно вымеренном поведении, будет точен и педантичен - с одной стороны, чтобы не преумножать "бесконечные жизненные трудности", с другой, и это главное, - чтобы выделяться на фоне других в работе, одежде, морали и таким образом ощутить чувство превосходства.

Эти черты закономерно создают ему ощущение чрезмерной нагрузки, которая вкупе с его болезненным состоянием позволяет ему вообразить себя в роли героя и мученика. В преодолении этой аранжированной, самостоятельно созданной трудности он опять же ищет и находит возвышение своего личностного чувства. По крайней мере он всегда может сослаться на огромную, непреодолимую гору симптомов, спрятаться за ней, если к нему воззвать: "Где же ты был, когда делили мир!"

Усиленная черта характера нужна еще для того, чтобы он мог сойтись с "врагом", заставить созреть такие ситуации, которые приведут его в контакт с окружающими, чтобы он мог выдвинуть им "справедливые" упреки. Одновременно эти бесконечные упреки помогают ему держать настороже внимание и эмоции, подобрать себе доказательства, что им пренебрегают, с ним не считаются. Эту черту находят у некоторых невротиков уже в детстве, когда она помогает кому-нибудь что-нибудь вменить в обязанность. Например, мать должна каждый вечер поступать со своей одеждой строго предписанным образом, она должна всегда присутствовать, соблюдать паритет в обращении с детьми и т. д. В этом случае невротическая акция часто выливается в такую форму, что пациент идет по жизни как живой укор, обнаруживая и свои пороки, и неправоту других людей.

Подобным образом часто обнаруживаются страх и робость, и я вынужден здесь, вопреки всем другим попыткам объяснения, настаивать, что, как только появляется угроза какого-то физического ущерба, психический феномен страха возникает из галлюцинаторного возбуждения той готовности" которая в детстве вырастает из маленьких ростков соматически, но позднее этот феномен, и особенно в неврозе, обусловлен конечной целью - избежать дискредитации личностного чувства, подчинить себе других людей и посредством соответствующего вчувствования в боязливый настрой позволить себе уклониться от жизненных требований. Страх - совершенно интеллигентная функция, которая, как и все жизненные акции, отчасти изображает устремленность - из фазы чувства неполноценности к превосходству.

Ясно, что все заявленные требования могут достигать чудовищной степени, но достигнутое редко приносит удовлетворение. Можно смело сказать, что каждый невротик "хочет иметь все". Эта алчность прикрывается его управляющей фикцией - желанием быть сильнейшим. Для него имеют значение только самые сильные доказательства его превосходства. Если он пугается предприятия, обещающего выигрыш, чуть ли не как преступления или аморального поступка, то это потому, что он опасается за свое личностное ощущение. По тем же причинам он часто боится лгать, но, чтобы идти напрямик и не свернуть на окольный путь, может лелеять в себе мысль, что он способен на великий порок и преступление. Присоединяющееся чувство вины в неврозе всегда имеет в виду ту же конечную цель превосходства, что и высокопарная религиозность. "У меня же есть совесть!" Или это чувство нужно, чтобы уклониться от предстоящей задачи. "Угрызения совести неприличны", - считает Ницше. Может быть, он имел в виду как раз такое положение вещей. Видно как на ладони, что такое жесткое следование фикции наносит социальный ущерб. Оно ведет через тенденциозное преувеличение и софистические измышления к неспособности трудиться и отрешенности.

Эгоизм нервозных людей, их зависть, жадность, часто ими осознаваемая, их тенденция девальвировать людей и обстоятельства, проистекают из их чувства неуверенности и предназначены защищать, управлять, стимулировать и позволить себе возгордиться. Поскольку эти люди с головой погружены в фантазии и живут будущим, то неудивительна и их рассеянность.

Перемена настроения зависит от игры их воображения, которое то перебирает мучительные воспоминания, то взвивается до небес в ожидании триумфа, аналогично колебаниям и сомнениям невротика, которые служат лучшим средством уклониться от принятия решения. Выдающуюся роль при этом играют его чувствительность и пессимизм. Те специфические черты характера, которые не чужды человеческой психике вообще, кажутся словно загипнотизированными конечной целью и тенденциозно усиленными.

Раннее сексуальное созревание и влюбленность есть формы выражения повышенной тенденции пленять. Мастурбация, импотенция и извращенные влечения лежат на направляющей линии опасения перед партнером, страха принятия решения, при этом садизм представляет собой попытку сыграть "мужчину-дикаря", чтобы заглушить чувство неполноценности, и, как любая перверзия, является попыткой нерешительного человека считать дурную привычку нормой. Гомосексуализм, который в наши дни встречается все чаще, тоже можно понимать как неосознанное уклонение от ситуации, в которой опасность угрожает тщеславию нервозного человека. Это положение индивидуальной психологии пока еще находится в противоречии с гипотезами других исследователей.

До сих пор в качестве управляющей силы и конечной цели невроза, вырастающего из чувства неполноценности, мы рассматривали возвышение личностного чувства, которое всегда старается напитаться особенной властью. Мы не упустили при этом, что это лишь форма выражения стремлений и желаний, истоки которых глубоко коренятся в человеческой натуре. Сама форма выражения и углубление этой руководящей мысли, которую можно было бы назвать "волей к власти" (Ницше), показывает нам, что компенсаторно тут замешана особая сила, которая намерена положить конец внутренней неуверенности, свойственной человеку вообще. Посредством жесткой формулировки, которая обычно проникает на поверхность сознания, невротик пытается найти точку опоры, чтобы перевернуть мир. Не имеет большого значения, в какой степени невротик осознает эту движущую силу. Механизма он все равно не знает, и так же не в состоянии в одиночку объяснить и сломать свое поведение и восприятие, аналогичные детскому. Это удается только индивидуально-психологическим методом, который позволяет разгадать и понять детскую аналогию с помощью абстракции, редукции и симплификации (упрощения), с помощью констатации почти

бессодержательного движения души. При этом, как правило, оказывается, что невротик воспринимает и оценивает мир по аналогии некой противоположности, то есть придает значение преимущественно антагонистическим отношениям. Это примитивное ориентирование в мире, соответствующее антитезе Аристотеля, а также пифагорейским антагонистическим таблицам, точно так же возникает из чувства неуверенности и представляет собой попросту трюк логики. К такому способу апперцепции, работающему по принципу антагонизма, сводится то, что я описывал как полярный, гермафродитический антагонизм. В этом нельзя, как это ни заманчиво, усмотреть сущность истинного положения вещей, но можно распознать примитивный метод работы, такую форму мировоззрения, которая любой предмет, силу, событие соразмеряет с их аранжированными антитезами.

Чем дальше углубляется анализ, тем более явной становится одна из антагонистических пар, исходную форму которой мы установили: возвышение личностного чувства против чувства неполноценности. Понятие о явно ощутимых антагонистических парах соответствует примитивным попыткам ребенка ориентироваться в мире и таким образом защититься. Среди таких пар я регулярно находил две: 1) верх-низ; 2) мужское-женское. Всегда можно найти воспоминания, побуждения и поступки, сгруппированные - с точки зрения пациента, но не в смысле их универсальности - по типу: неполноценность = низ = женское, мощь = верх = мужское.

Это важно: такая группировка - а она может быть сколь угодно фальсифицирована - искажает картину мира, из-за чего невротик всегда может придерживаться позиции обиженного - аранжируя и произвольно расставляя акценты. Вполне естественно, что в этом ему оказывают помощь переживания, связанные с его конституциональной неполноценностью, как и постоянно растущая агрессия со стороны окружающих, беспрестанно подстрекаемая нервозными выходками пациента.

Иногда у невротика отсутствует полное осознание его мнимого или действительного поражения. В таком случае его гордость, личностное чувство отказываются признать поражение. Тем не менее он поступает так, как если бы принял к сведению новое унижение, и чтобы понять его "загадочный" нервный припадок, необходимо прежде всего учесть этот факт. Вряд ли можно добиться излечения, извлекая эти "вытесненные" ощущения из бессознательного, разве что в том случае, если пациент сам видит связь с детским механизмом этой готовности к припадкам. Иногда даже следует мнимое ухудшение, причина которого в том, что пациент направляет свои установки против врача, потому что тот задел его личностное чувство и пытается заставить его идти другим путем - созерцательным.

	консультация психолога