В Библиотеку →

Ясно, что такого рода психика, находящаяся в особом напряжении в целях возвышения личности (не говоря уже об однозначных невротических симптомах), обнаруживается благодаря некоему очевидному затруднению при включении в общество, в профессию и в любовь. Ощущение этой слабой точки настолько овладевает нервозным человеком, что он, напрягая все силы, создает защищающую надстройку, сам не замечая этого. При этом его чувствительность обостряется, он учится обращать внимание на связи, которые от других людей ускользают, он увеличивает свою осторожность, начинает предчувствовать все возможные последствия в начале какого-то дела или события, он пытается дальше слышать, дальше видеть, становится мелочным, ненасытным, бережливым, старается расширить границы своего влияния и власти все дальше во времени и пространстве - и теряет при этом объективность и душевный покой, которым человек прежде всего обязан своим психическим здоровьем и способностью к действию. Все больше поднимается в нем недоверие к себе и другим; его зависть, злобный нрав, агрессивные и жестокие склонности берут верх во всем - они должны создать ему перевес относительно его окружения. Или же он пытается приковать, завоевать других посредством усиленного послушания, подчинения и смирения, которые нередко вырождаются в мазохистские черты, следовательно, и то и другое - и повышенная активность, и преувеличенная пассивность - есть трюки, которые вводятся исходя из фиктивной цели возвышения к власти, "желания высшего бытия", в силу "мужского протеста". Посредством усиленной фиксации на какой-либо жизненной проблеме (независимость, осторожность, чистоплотность и т. д.) он нарушает связь с жизнью и оказывается вне полезной сферы деятельности, где мы и застаем трудновоспитуемых, невротиков, преступников, самоубийц, извращенцев и проституток.

Недавно Кречмер описал в качестве круга шизотимических форм душевные картины, которые полностью тождественны обозначенным мною, настолько, что он сам в одном месте замечает, что такие типы могли бы при случае быть описаны как явления "нервозного" характера. Тот, кто познакомится с приводимыми ниже данными о неполноценности органов, тот без труда распознает в "шизотимических типах" Кречмера содержание, идентичное неврозу. Мы можем только радоваться его расширенным, особенно физиогномическим, данным. Если они подтвердятся, то врожденную неполноценность органов пациентов можно будет буквально считывать с лица. Разумеется, пессимизм Крепелина, который ослабляет позицию Кречмера, как и современная психиатрия, препятствует этому автору оценить воспитуемость органически неполноценных детей.

Мы подошли к тем психическим явлениям, обсуждение которых должно составить содержание этой работы, - к невротическому характеру. У нервозных людей нет абсолютно новых черт характера, у них нет ни одной черты, которая не встречалась бы и у нормального человека. Но невротический характер бросается в глаза, он более явственный, хотя иногда становится понятным врачу и пациенту только в процессе анализа. Невротический характер беспрестанно "сенсибилизируется", выдвигается вперед как некий форпост и вступает в контакт с окружением и с будущим. Знание его психических готовностей, понимание их как далеко простирающихся щупалец, делает возможным прежде всего понимание борьбы нервозного человека с его проблемой, его раздраженного инстинкта агрессии, его беспокойства и нетерпения. Психические готовности как бы "ощупывают" все явления окружающего мира, то и дело испытывают их с точки зрения пользы или вреда относительно установленной цели. Они вынуждают к обостренному соизмерению и сопоставлению и, благодаря своей постоянной сосредоточенности, будят страх, надежду, сомнение, отвращение, ненависть, любовь, ожидание, стараясь защитить психику от неожиданностей и от какого бы то ни было уменьшения личностного чувства. Они представляют собой самые периферические моторные подготовки, всегда мобильные, всегда готовые, чтобы предотвратить любую дискредитацию личности. В них действуют силы внешнего и внутреннего опыта, они переполнены следами воспоминаний о пугающих и утешительных переживаниях и преобразуют память о них в автоматизированные навыки. Это - категорические императивы второго ранга, и служат они не для своего собственного осуществления, а для того, чтобы возвысить личность. И делают это, предоставляя человеку возможность обосновать его ориентации в беспокойстве и неуверенности жизни, соединить и разделить правое и левое, верх и низ, хорошее и плохое. Обостренные черты характера отчетливо обнаруживаются в невротической предрасположенности детской души, где они дают повод к недоразумениям, странностям и чудачествам. Еще отчетливее они проступают, когда после какого-то сильного унижения или всплывшего противоречия относительно собственного превосходства защитная тенденция делает следующий шаг и одновременно вызывает к жизни симптомы - как новые действенные трюки. Они многократно разработаны по образцам и примерам и служат для того, чтобы в каждой новой ситуации вести борьбу за личностное чувство и создать видимость победы. "Успешность" невротических симптомов - удобный повод для подъема аффекта и снижения порога раздражимости, по сравнению с нормальной психикой. Разумеется, невротический характер, как и нормальный, выстраивается из первоначально имеющегося в наличии материала, из психических влечений и опытов. Все эти привязанные к внешнему миру психические установки делаются невротическими только в том случае, когда предстоит принять решение, когда внутренняя необходимость повышает защитную тенденцию, а последняя формирует и мобилизует черты характера более действенно, когда фиктивная цель действует более догматично и усиливает соответствующие чертам характера вторичные ориентации. Потом начинается гипостазирование характера. Характер превращается из средства в цель, что делает его саморазвивающейся системой и придает ему некую святость, непреходящую ценность. Невротический характер не может приспособиться к действительности, так как он работает на невыполнимый идеал; он есть продукт и средство исполненной недоверия, предусмотрительной психики, которая усиливает его ориентацию, чтобы избавиться от чувства неполноценности. Эта попытка терпит крушение вследствие своей ложности и внутренних противоречий, разбивается о барьеры культуры либо о права других людей. Так же, как ощупывающие жесты, обращенная назад поза, физическая осанка при агрессии, так же как мимика, являющаяся формой выражения и средством передачи информации, так и черты характера, особенно невротические, служат психическими средствами и выразительными формами для того, чтобы строить жизненные расчеты, занять определенную позицию, приобрести фиксиронную точку в хаосе бытия и тем самым достичь надежной конечной цели, уверенного чувства сверхполноценности.

Таким образом, мы разоблачили невротический характер как слугу фиктивной цели и констатировали его зависимость от конечной цели. Он вырастает не сам по себе из каких-то биологических или конституциональных изначально заданных сил, но получает направление и путь благодаря компенсирующей надстройке в психике, а также благодаря своей схематичной ориентации. Невротический характер развивается под давлением неуверенности. Его

В практической части на ряде случаев будет показано, как невротическая схема вызывает особые психопатологические констелляции, а именно, благодаря выхватыванию событий средствами невротического характера, благодаря невротической жизненной технике.

Основными положениями "Учения об органической неполноценности" рассматриваются причины, функционирование, внешний вид и измененные формы работы неполноценных органов. Помимо прочего, я пришел к представлениям о компенсации через центральную нервную систему, и к этой компенсации подключается рассмотрение психогенеза. В итоге обнаружились примечательные отношения между неполноценностью органов и психической сверхкомпенсацией, в результате чего я определил фундаментальный принцип: чувство неполноценности органов становится постоянным стимулом развития психики индивида. В физиологическом аспекте здесь рассматривается количественное и качественное усиление нервных стволов, при этом одновременная изначальная неполноценность этих стволов может выражать их тектонические и функциональные особенности в целом. Психические же аспекты этой компенсации и сверхкомпенсации становятся понятными только при помощи психологического разбора и анализа.

После подробных описаний неполноценности органов как этиологии невроза в более ранних моих трудах, особенно в "Инстинкте агрессии", в "психическом гермафродитизме", в "невротической предрасположенности" и в "психическом лечении невралгии тройничного нерва" - я могу ограничиться в настоящей работе теми моментами, которые помогают более глубоко вскрыть отношения между неполноценностью органов и психической компенсацией и имеют значение для проблемы невротического характера. В качестве обобщения отмечу, что описываемая мною органическая неполноценность включает в себя: "соответствующее недоразвитие органов, остановку в развитии, которая часто может быть доказана; гистологические или функциональные дефекты формирования органов; функциональную недостаточность в послеутробном периоде; с другой стороны- повышение тенденции роста, обусловленное необходимостью компенсации и корреляции; часто - гиперфункциональность, а также фетальный характер органов и систем органов". В каждом случае при наблюдении детей или сборе анамнеза у взрослых можно доказать, что наличие неполноценных органов рефлекторно воздействует на психику ребенка - понижает его самооценку и повышает степень его психологической неуверенности. Но именно невысокая самооценка приводит к развертыванию борьбы за самоутверждение, которая принимает несравненно более резкие формы, чем можно было бы ожидать. Когда в целях компенсации количественно и качественно активизируется деятельность неполноценного органа и задействуются средства защиты- и его собственные, и целого организма, то предрасположенный ребенок, испытывая чувство неполноценности, извлекает из своих психических возможностей порой поразительные средства для повышения ощущения собственной значимости, и среди этих средств в первую очередь нужно отметить невротические и психотические.

Идеи о врожденной неполноценности, патологической предрасположенности и слабости конституции уже появляются в научной медицине, И если мы отказываемся здесь от многих значительных достижений, несмотря на то, что они содержат часто основополагающие точки зрения; то только по той причине, что они лишь констатируют связь органических и психических заболеваний, но ни в коей мере не объясняют ее. В частности, это взгляды на патологию, опирающиеся на общее понятие дегенерации. Штиллер в своем учении об астеническом хабитусе идет гораздо дальше и пытается связать его с этиологией.

Учение о компенсации Антона ограничивается системой корреляций внутри центральной нервной системы; но все-таки он и его последователь Отто Гросс предприняли достойные внимания попытки понять на этой основе картины психических состояний. Брадитрофия Бухарда, экссудативный диатез, описанный Понфиком, Эшерихом, Черни, Моро и Штрюмпелем и объясненный как болезненная готовность, инфантильный артритизм Комби, ангионевротический диатез Крейбиха, лимфатазм Гойбнера, статус тимико-лимфатикус Палтауфа, спазмофилия Эшериха и ваготония Гесс-Эппингера - все это успешные попытки последних десятилетий описать картины состояний, связав их с врожденной неполноценностью. Все эти исследователи ссьшаются на наследственность и инфантильные свойства. Но несмотря на то, что нечеткость границ при описанных предрасположенностях подчеркнута самими представителями этих школ, нельзя отмахнуться от впечатления, что схвачены примечательные типы, которые со временем станут относить к одной большой группе - группе малых вариантов.

Чрезвычайно важными для знаний о врожденной неполноценности и болезненной готовности стали исследования желез внутренней секреции, дающих морфологические и функциональные отклонения. Это щитовидная и паращитовидные железы, половые железы, хромафинная система и гипофиз. С точки зрения неполноценности этих органов легче увидеть общую картину и более отчетливо выявляются отношения компенсации и корреляции в масштабе всего организма.

В числе прочих авторов, которые за основу своих взглядов приняли не primum movens, а взаимодействие и взаимовлияние между различными неполноценными органами, прежде всего можно назвать Мартиуса. Точно так же, как и в моей работе о неполноценности органов (1907), на передний план у него выдвинута координация синхронной неполноценности нескольких органов. Тот факт, что "синхронно неполноценные органы как будто состоят друг с другом в тайном союзе", нельзя недооценивать. С этим согласен, в частности, Бартель, который так далеко развил свои, значительно обогатившие науку, взглады на статус тимико-лимфатикус (конституциональный тип ребенка, связанный с нарушением иммунитета), что их границы давно пересекают границы систем других авторов. К тем же самым результатам, которых добился я на основе своих наблюдений, независимо пришел Кирли, руководствуясь совершенно новыми данными патологии, - а именно, что при неполноценности сексуального аппарата и других органов координация между ними нередко выражена лишь незначительно, но обнаруживается так часто, "что я вынужден утверждать, что не бывает органической неполноценности без сопровождающей неполноценности сексуального аппарата".

Что касается более поздних обращений к этой теме, то здесь я должен упомянуть еще взгляды Фрейда, который подчеркивает значение "сексуальной конституции" для возникновения невроза и психоза, понимая под этим различную по количеству и качеству комбинацию парциальных сексуальных инстинктов. Такое понимание соответствует только одному его постулату: образование извращенных влечений и их "неудачное вытеснение" в бессознательное должно в итоге дать картину невроза, а само из себя представлять primum movens для невротической психики. Из нашего изложения будет видно, что извращение, поскольку и насколько оно образуется в неврозе и психозе, не обусловлено врожденной силой инстинктов, но конституируется некой фиктивной конечной целью, а также - что вытеснение происходит как побочное явление, под давлением личностного чувства. Но то, что в аномальном сексуальном поведении можно считать биологическим фактором (то есть большая или меньшая чувствительность, повышенная или пониженная рефлексия, функциональная полноценность), а также компенсаторная психическая надстройка, непосредственно сводится к врожденной неполноценности половых органов.

Та или иная болезненная готовность при органической неполноценности - результат действующего "принципа соглашения". Принятое мною положение в большей степени, чем точки зрения других авторов, подчеркивает защитную роль некоего выравнивания путем компенсации. "Сразу после отторжения от материнского организма для таких неполноценных органов и систем органов начинается борьба с окружающим миром, вспыхивающая в силу необходимости и протекающая более бурно, чем при нормально развитом аппарате. Этой борьбе сопутствуют повышенные цифры заболеваемости и смертности. Однако фетальный характер одновременно предоставляет повышенную возможность компенсации и сверхкомпенсации, повышает приспособляемость и сопротивляемость обычным и необычным способом и обеспечивает образование новых и более высоких форм и функций. Таким образом, неполноценные органы представляют собой неисчерпаемый пробный материал, и, обрабатывая, выбраковывая, улучшая его, организм старается прийти в согласие с постоянно меняющимися жизненными условиями. Причина (при случае) сверхполноценности органов коренится в вынужденной постоянной тренировке, в вариабельности и повышенной тенденции роста, часто присущих неполноценным органам, и в усиленном формировании связанных с ними нервных и психических комплексов благодаря внутреннему вниманию и концентрации".

	консультация психолога