В Библиотеку →

Ущерб, связанный с конституциональной неполноценностью, проявляется в разнообразных заболеваниях и болезненных предрасположенностях. На первый план выступает то состояние физической или умственной слабости, то гипервозбудимость нервных стволов, то неуклюжесть, неловкость или раннее созревание. Масса детских дефектов кооперируется с болезненной готовностью и тесно примыкает, как я показывал, к органической или функциональной неполноценности. Косоглазие, рефракционные аномалии органа зрения или светобоязнь с ее следствиями, глухонемота, заикание и другие дефекты речи, тугоухость, органические и психические изъяны, связанные с разрастанием аденоидов, развитая апросексия, частые заболевания органов чувств, дыхательных путей и пищеварительного тракта, бросающаяся в глаза некрасивость и уродства, периферические признаки дегенерации и невусы, которые могут свидетельствовать о неполноценности глубоких органов (Адлер, Шмидт), леворукость, гидроцефалия, рахит, аномалии осанки в виде сколиоза, сутулости, О- или Х-образное искривление голеней, косолапость, продолжительная ин-континенция стула и мочи, уродства гениталий, следствия гипоплазии артерий (Вирхов) и многочисленные распространенные следствия неполноценности желез внутренней секреции, описанные Вагнер-Жаре, Пинеле, Франкл-Гохвартом, Хвостеком, Бартелем, Эшерихом и другими, - все эти явления позволяют увидеть во всей их чудовищной полноте и в разных вариантах связей большой круг болезненных симптомов, раскрывшийся перед врачом благодаря пониманию неполноценности органов. Особенно это касается педиатров и патологов, которые первыми обратили внимание на эти связи. Но и для неврологии и психиатрии понимание "дегенерации" становится все более важным; эта линия начинается с учения Мореля о признаках дегенерации и продолжается вплоть до концепции нервных заболеваний, основанной на принципе неполноценной конституции.

Отметим здесь только статистическую работу Тими-ха-Биркса и публикации Потпешнига о судьбе детей, которые в годовалом или двухлетнем возрасте лечились от тетании. Только малая часть этих детей стала абсолютно здоровой. Большинство же обнаружили впоследствии четкие признаки физической и умственной неполноценности, психопатические и невропатические черты. В качестве таковых указанные авторы приводят: инфантилизм, косоглазие, тугоухость, дефекты и нарушения речи, слабоумие, ночные страхи, сомнамбулизм, энурез, повышенные рефлексы, тик, эпилепс^йо, обмороки, а также пугливость, вспыльчивость, патологическую лживость, инстинктивный побег. Готт и другие авторы пришли, кроме того, к заключению, что дети со спазмофилией имеют предрасположенность к тяжелым невро- и психопатическим состояниям. Черни и другие отмечают, что подобная связь обнаруживается и у детей с желудочно-кишечными заболеваниями. Бартель сумел проследить поразительно частую встречаемость статуса тимико-лимфатикуса и специфической гипоплазии половых органов у самоубийц. Что касается молодых самоубийц, то данные об их физической неполноценности приводили я, Нетолитцки и другие. Франки-Гохварт описал возбужденные состояния, раздражительность, беспорядочные галлюцинации при тетании. Французские авторы приписывают детям с пастозным, торпидным хаби-тусом отвращение ко всему, вялость, сонливость, рассеянность, тупоумие, флегматичность; детям с эротическим хабитусом - беспокойство, бойкость, раздражительность, раннее созревание, перепады настроения, аффективность, неуживчивость, странности характера и односторонние способности. Пфаундлер отмечает те тревожные, назойливые и мучительные состояния, в которые ввергаются конституционально-неполноценные дети вследствие кожной сыпи, колик, нарушений сна и функциональных аномалий. Черни, обративший внимание на связь кишечных расстройств с неврозами у детей, особо подчеркивает значение психотерапии для детей, которые стали нервозными в ходе течения конституциональных заболеваний. Гамбургер упомянул свойство честолюбия у нервозных детей, Странски - связь миопатии и психических проявлений.

Эти краткие ссылки дают нам общий взгляд на попытки современных исследователей подчеркнуть и принять к сведению связь психических аномалий детского возраста с конституциональной неполноценностью. Первую основополагающую концепцию этой связи я опубликовал в "Учении о неполноценности органов", где указал на то, какого особенного интереса и постоянного внимания требует неполноценный орган. В этой и других работах я показал, как неполноценность какого-либо органа постоянно оказывает влияние на психику - в поступках и мыслях, сновидениях, выборе профессии, художественных склонностях и способностях. Наличие неполноценного органа требует такой тренировки принадлежащих ему нервных стволов и психической надстройки, что последняя компенсаторно становится как бы "оплодотворенной", если дана возможность компенсации. Но тогда мы должны в усиленном виде обнаруживать в психической надстройке определенные принадлежащие органу связи с внешним миром. Изначально неполноценному органу зрения соответствует усиленно визуальная психика, неполноценному пищеварительному аппарату будет сопутствовать большая психическая работа во всем, что связано с питанием, то есть будут резко выражены гурманство, страсть к приобретению, а также - в порядке денежного эквивалента - бережливость и жадность. Работоспособность компенсирующей центральной нервной системы проявится в квалифицированных (Адлер) и условных (Биккель) рефлексах, в чувствительных реакциях и обостренных ощущениях. Компенсирующая психическая надстройка будет в повышенной степени разворачивать психические феномены предчувствования и предвидения и их действующие факторы, такие как память, интуиция, интроспекция, вчувствование, внимание, повышенная чувствительность, заинтересованность - одним словом, все защитные психические механизмы. К такой защите принадлежат также фиксация и усиление тех черт характера, которые образуют полезные ориентации в хаосе жизни и таким образом снижают неуверенность.

Нервозный человек вырастает из этой сферы неуверенности; в детстве он был под давлением конституциональной неполноценности. В большинстве случаев это легко удостоверить. В других случаях пациент ведет себя так, как будто он был неполноценным. Но его желания и помыслы однозначно выстроены на фундаменте чувства неполноценности. Это чувство всегда следует понимать как относительное, оно развивается из отношения к окружающему миру или к своим целям. Оно исходит из соразмерения, сравнения себя с другими - сначала с отцом, самым сильным в семье; иногда с матерью, с братьями и сестрами, позже - с любым лицом, с которым сталкивается пациент.

При ближайшем рассмотрении можно увидеть, что любой ребенок - и особенно стеснительный от природы - производит резкую самооценку. Конституционально неполноценный ребенок - с которым на одну доску мы можем поставить детей некрасивых, воспитанных в строгости и избалованных, с таким же психически замедленным умственным развитием и равным образом предрасположенных к неврозу, - усерднее, чем здоровый ребенок, старается избежать многих несчастий своей детской жизни. И он стремится изгнать в далекое будущее идею поражения в жизни, которое ему мерещится. Он нуждается во вспомогательных средствах, чтобы в суматохе дней, в неориентированности своего бытия, иметь перед глазами четкий образ. Он вынужден прибегнуть к вспомогательной конструкции. В своей самооценке он учитывает итог всех несчастий и представляется сам себе неспособным, неполноценным, униженным и незащищенным. Для того чтобы найти какую-то ориентацию, он берет за второй фиксированный пункт отца или мать, которых наделяет всеми возможными в этом мире силами. И, нормируя эту ориентацию своих помыслов и поступков, стараясь подняться из своей неуверенности до ранга всемогущего отца и превзойти его, он одним махом отрывается от реальной почвы и повисает в петле фикции.

Такие же наблюдения, но в смягченной форме, можно сделать и относительно нормальных детей. Они тоже хотят быть большими, сильными, повелевать "как отец", и руководствуются этой конечной целью. Их поведение, манера держать себя - в физическом и духовном смысле, постоянно направлены на эту конечную цель, так что можно различить имитирующую мимику и идентичные психические жесты. Образец делается проводником к цели. В конце концов каждое желание становится по сути стремлением к компенсации, желанием погасить чувство неполноценности.

Необходимо указать еще на специальную психическую работу ребенка, которая совершается до и во время установки ориентации на превосходство. Это явление вряд ли можно понять лучше, чем приняв за гипотезу, что уже в первые часы внеутробной жизни отказ в удовлетворении инстинктивных потребностей организма толкает ребенка на враждебную, воинственную позицию по отношению к его окружению. Результатом этого становится напряжение и повышение всех природных способностей- c'est la guerre! - как я описал в работе об "инстинкте агрессии. Во временных лишениях и ощущениях неудовольствия первых лет жизни следует искать толчок, который прежде всего развивает некоторое количество общих характерных черт агрессора. Но вскоре ребенок, в своей слабости и беспомощности, в своем страхе и неспособности ко многим вещам, научается ценить средства, которые могут обеспечить ему помощь и поддержку близких, защитить его интересы. В негативном поведении, упрямстве и невоспитанности он находит удовлетворение от сознания своей власти и благодаря этому освобождается от мучительного чувства неполноценности. Обнаруживая свою слабость и подчиняясь, он привлекает на себя заботу окружающих. Таким образом, обе главные линии поведения ребенка - упрямство и послушание - гарантируют ему повышение личностного чувства и помогают ощупью двигаться к конечной цели - или к ее эквиваленту. У конституционально-неполноценных детей пробуждающееся личностное чувство постоянно сбивается, а самооценка занижена, потому что их возможности получать удовлетворение гораздо более скудные, чем у нормальных детей. Только подумайте о бесчисленных ограничениях, курсах лечения, болях у детей с желудочно-кишечными заболеваниями; об изнеженности хилых и болезненных детей и о той тепличной атмосфере, в которой они существуют; о детях с неполноценностью аппарата дыхания, о мучительном зуде при пруриго и других экзантемах, о многих унизительных детских дефектах, о том, как опасаются инфекции родители таких детей, и это постоянное опасение, как правило, приводит к тому же, к чему и нередкие погрешности в воспитании, а также непокорность таких детей: к изоляции и нелюбви среди товарищей и в кругу семьи. Подобным образом наносят ущерб самоощущению неуклюжесть, обусловленная рахитом, врожденное ожирение и небольшая степень отставания в умственном развитии. В большинстве случаев ребенок вносит в это свою лепту, усвоив пренебрежение, которому он научился от родителей, что порой облегчается из-за его определенной позиции среди детей в семье - первый ребенок, второй ребенок, единственная девочка среди мальчиков или наоборот, а также, особенно часто, если это поздний или самый младший ребенок, - по-разному в каждой ситуации.

Враждебная агрессия, раздраженная и усиленная у конституционально неполноценного ребенка, интимно сливается у него со стремлением стать таким же большим и сильным, как глава семьи, усиливает и подчеркивает те побуждения, которые лежат в основе детского честолюбия. Позднее ход мыслей и образ действий невротика обнаруживаются в той же композиции, что и его детские требования и заявки. "Возвращение на круги своя", типичность судьбы лучше всего можно понять на примере нервозного человека. Его чувство неполноценности по отношению к людям и обстоятельствам, его неуверенность в этом мире толкают его к усилению ориентации. Он всю жизнь цепляется за это, чтобы приобрести уверенность в себе, чтобы ориентироваться в этом мире, опираясь на свою веру и суеверия, чтобы расстаться со своим чувством неполноценности и спасти свое личностное чувство, чтобы был предлог избежать унижения, которого он опасается. Ему никогда не удавалось это так, как в детстве. Поэтому его фикция - поступать так, как будто ему необходимо превзойти всех - может выражаться также в форме такого поведения, как будто он ребенок. Например, привычка мочиться в постель, боязнь пространства, неврозы страха и т. д. - детские способы удовлетворения стремления к власти берутся за образец и усиливают ориентацию.

Было бы ошибкой предполагать, что только невротик обнаруживает такие ориентации. Здоровый человек тоже потерялся бы в этом мире, если бы не сопоставлял с фикциями свою картину мира и свои переживания. То, что он получил их точно так же на основании своего старого опыта, уже было показано ("регрессия"). В минуты неуверенности эти фикции проступают отчетливее, они становятся императивами веры, идеала, свободной воли, но кроме того они действуют обычно и в тайном, в подсознании. Как и все психические механизмы - фикции являются, по сути, их словесными символами.

Рассуждая логически, их можно рассматривать как абстракции, как симпликации, на которые ложится задача: решать жизненные трудности по аналогии с простейшими случаями. Предковую форму простейших случаев, тенденциозный "механизм петли" воспринимающей памяти мы нашли в детских попытках справиться со своими трудностями. Неудивительно, что мы находим их у дикарей, у примитивных народов, так как все человеческие проблемы, связанные со стремлением к власти, требуют решения. Фантастические гипотезы филогенеза Юнга и Фрейда оказываются ненужными и вводят в заблуждение. Каждый человеческий жест создается в каждом индивидууме заново. В сновидении этот способ апперцепции очевиден, мы еще увидим это.

Невротик постоянно пребывает в чувстве неуверенности. Отсюда вытекает его "аналогическое мышление", сильнее и отчетливее становятся его попытки решений по аналогии со старым опытом. Его мизонизм1 (Ломброзo), его страх перед решениями и испытаниями - которые имеются всегда, - рождены из недостаточной веры в самого себя. Он так сильно прикован к своим ориентациям, принимает их буквально и старается реализовать только их, что, сам того не зная, отказывается от непредвзятого, без предубеждений, решения реальных проблем. Необходимые ограничения действительности, при которых жестко сталкиваются самые разные вещи, тоже толкают его, соответственно его установке, не к устранению предвзятой фикции, а только к превращению себя в пессимиста. Еще последовательнее пытается осуществить реализацию своей фикции психотический пациент. Невротик барахтается среди реалий, цепляясь за им самим созданную ориентацию, и достигает мнимого расщепления своей личности тем, что хочет удовлетворить и реальным, и воображаемым требованиям, чтобы затормозиться через эту двойственность и застрять в ней.

	консультация психолога